неділю, 21 жовтня 2012 р.

Советский джаз или о вреде и пользе худ советов (заключительная часть)

    Прежде чем я перечислю и охарактеризую джазовых «камерников», поговорим о сокамерниках (точнее, о сокамерницах). Речь идет об эстрадной «нагрузке», то есть о джазе и песне. Уже не однократно упоминалось о том, что с гастролирующими биг-бэндами выступали эстрадные вокалисты, исполнявшие песни советских композиторов. И дело не только в партконтроле вездесущих худсоветов. Возникал вопрос: а что есть джазовый вокал в СССР? Это такие специальные песни? Или это evergreen’ы Эллы Фитцджеральд и Сары Воан? «Специальные» песни изредка появлялись (тот же Саульский, Мажуков , Кажлаев и другие), но их было прискорбно мало. А вот с «эвергринами» возникали проблемы идеологического и «шкурного» характера.
     Дело в том, что песни иностранных композиторов необходимо было переводить на русский язык. Хуже того, желательно вообще не упоминать имена подлинных композиторов, а указывать что-то наподобие «слова и музыка народные». Очень уж не любили перечислять валюту за рубеж (авторские права!), а не наоборот – получать её, родимую, в закрома. Другое дело классическая музыка: Бах, Моцарт, Гайдн авторских уже не требовали. А вот за Гершвина или Портера надо было платить, пусть даже не им лично, а наследникам. То же касалось и обожаемых всеми Жобима или Генри Манчини, в те годы еще здравствовавших.
    Если в 50-е и 60-е годы «пресс» был скорее идеологический (песня должна быть правильной по содержанию, например, «Белла чао» - песня итальянских партизан, исполняемая Магомаевым), то в 70-е и 80-е доминировали вышеприведенные аргументы (денежки, господа…). Что ставило вокалистов, желающих петь джаз, в довольно сложное положение. Исполнять хотелось, в первую очередь «эвергрины», а… нельзя. Эстрадную лабуду петь, конечно, приходилось, куда денешься, но не хотелось. Песни без слов, скэт-импровизация? В какой-то степени да, это выход, но не идеальный. Короче, голова кругом шла, но свой путь вокалисты искали. И находили.
            Без сомнения, королевой советского джазового вокала стала Татевик Оганесян. Свои «университеты» она прошла у Константина Орбеляна, с ним же впервые побывала в США. Её с гордостью именовали «наша Элла». И не без оснований. На мой взгляд, Татевик как певица не ниже калибром, просто несколько иная – с непередаваемым армянским колоритом, который проявлялся везде, даже в темах из репертуара Эллы (послушайте, как поёт Татевик «Мистер Паганини»). В 70-е и 80-е годы Татевик Оганесян являлась самой популярной джазовой вокалисткой, участницей всех фестивалей, была выездной (конечно, в страны соцлагеря). Кроме Орбеляна, она работала с ансамблем пианиста Игоря Бриля, с Тийтом Паулусом и рижским биг-бэндом Гуннара Розенберга. Но лучшая её запись – «Вариации для голоса и оркестра» (1974 год). Послушайте, не пожалеете.
      Где она сейчас? Правильно, в США. Куда же еще бедному джазмену податься, подальше от Горбачёва и перестройки. Армянская диаспора не бедная, своих героев в обиду не даёт. Правда, в данном случае диаспоре особо напрягаться не пришлось: у Тйатевик и без того сложилась устойчивая репутация. Она одна из немногих, кто работал и работает в США по специальности. Причем успешно: концерты в Карнеги-холле, Линкольн-центре, участие в Монреальском джаз-фестивале. Специально для нее две песни сочинил Мишель Легран. Постоянно записывается, два альбома даже были очень успешны – «Ballads Of The Black Sea» и «Listen To My Heart» (2010). С ней работают музыканты «первой лиги» американского джаза – Эл Фостер, Пакито д, Ривера и прочие. Подписала контракт с «Sony Classical» на выпуск пяти альбомов. С возрастом (1955 г. р.) она чем-то неуловимо стала напоминать Эллу Фитцджеральд даже внешне. Ну, так мне кажется…
           Еще одна джазовая армянка – Ирина Отиева. Кстати, многие считали её осетинкой, но она принадлежит к древнему княжескому роду Аматуни, а родилась в Тбилиси (там довольно много армян). Она на три года моложе Татевик, начала петь джаз в 1976-м у Игоря Бриля, затем стала ведущей солисткой оркестра Лундстрема. Есть виниловый диск «Отиева и Лундстрем», вообще записала Ирина немало. Лауреат множества фестивалей (в том числе за рубежом, например, в Сопоте). Неоднократно пыталась уйти в «попсу», но не получалось: слишком высока культура исполнения. Осталась в стране (в смысле, в России), но сумела каким-то образом удержаться на плаву, даже выступила на фестивале JVC в Линкольн-центре (Нью-Йорк, 1995). Выступает до сих пор со своей группой «Стимул-бэнд». Насколько успешно? Трудно сказать (на фоне Димы Билана, Тимати и прочих «великих»). Но всегда имела свою публику, способную оценить филигранное мастерство этой удивительно тонкой певицы (хотя внешне тонкой она отнюдь не выглядит).
     Зато сумела вовремя переместиться в поп-сектор Лариса Долина. После программы с оркестром «Современник» Кролла она в джаз не возвращалась до 2007 года. Сейчас опять поёт джаз, и опять с Кроллом и биг-бэндом Игоря Бутмана (программа «Карнавал джаза»). В последние годы прославилась своим сотрудничеством с Элом Джирроу, записала альбом в США.
     Впрочем, с погодой в доме у Ларисы всё в порядке, она достаточно успешна во всех жанрах (недаром одна из её программ называлась «Что хочу, то и пою»).

Эльвира Трафова
    Хочется упомянуть другую, гораздо менее известную, но мною глубоко почитаемую джазовую певицу – Эльвиру Трафову. Более тридцати лет она выступает с «камерным» ансамблем своего супруга – Давида Голощекина. Высочайшее вокальное мастерство и удивительный тембр голоса способны оценить, к сожалению, только истинные джазовые гурманы. Но у Эльвиры есть преданные поклонники, в том числе в Киеве. К ним принадлежу и я. Трафова никогда не пыталась реализоваться в «попсе», зато в своем репертуаре она уникальна, это высочайший уровень.             Послушайте сами, в сети есть «немножко Трафовой», а вдруг она затронет и ваше сердце.
Нельзя не вспомнить еще одну звезду советского джазового вокала. На этот раз не армянку, а цыганку – Валентину Пономарёву. Многие любители классического романса и цыганской песни даже не подозревают, что их обожаемая Пономарёва – джазовая дива высочайшего класса. Впервые сверкнула Пономарёва на уже не раз упоминавшемся фестивале в Таллинне в 1967 году. Потом её пригласил Кролл, однако… не долго музыка играла (в смысле «весь этот джаз»). С 1971 года Понамарёва в театре «Ромэн», потом создаёт популярное трио с тем же названием. Вроде как определилась, но с 1980 года – опять джаз-фестивали, записи, концерты. Вот так и мечется Валентина из одной стихии в другую. И везде одинаково хороша.
Игорь Бри
      О солистках «камерных» ансамблей достаточно. Теперь о самих ансамблях. Их количество на гастрольных маршрутах в разные годы было разным (как и филармоний, в которых числились джазмены). Начну с Игоря Бриля, ныне народного артиста России, профессора, педагога и так далее. Филармонический коллектив Бриль сумел создать в 1972 году, назывался он «Ансамбль современного джаза». Выпустил несколько виниловых дисков, наиболее удачный – «Перед заходом солнца». У меня такое впечатление, что, по сравнению с другими джазменами, Игорь Михайлович слишком серьёзно отнёсся к статусу своего ансамбля как камерного оркестра. Музыка ансамбля Бриля, на мой взгляд, весьма академична, хотя очень интересная и необычная. Впрочем, есть желание – убедитесь сами.
       Следующий ансамбль, который стоит послушать, называется «Каданс». Этот ансамбль создал выдающийся мастер советского джаза Герман Лукьянов (труба, флюгельгорн, альтгорн и ещё много разных инструментов). Он из поколения первых настоящих джазменов (родился в 1936 году, но учился не в техническом вузе, а в Московской консерватории в классе Арама Хачатуряна). Играл в оркестре Людвиковского, с 1974 по 1976 даже служил дирижёром госоркестра Азербайджана, руководил которым Муслим Магомаев. В 1978-м создал ансамбль «Каданс», просуществовавший до 1990 года и игравший в основном композиции лидера.
Ну что сказать о «Кадансе»? Это ансамбль, который играл сложную, полифоническую и абсолютно некоммерческую музыку, требующую от слушателя сопереживания и особенного настроя. Причём не похожую на зарубежные коллективы. Это был свой, «лукьяновский» путь. В Киеве его всегда ждали с нетерпением. Помню, набивался полный зал: всем было интересно, что на этот раз привёз Лукьянов.
      Герману Лукьянову удалось возродить «Каданс» с новыми, молодыми музыкантами (каждый из которых на 35-40 лет моложе его). Вышло два альбома – «Чёрным по белому» (2008) и «Постоянная величина» (2010). Тоже музыка непростая, но класс высочайший, звучание современное.
      А теперь о самом выдающемся ансамбле советского джаза. На мой, сугубо субъективный взгляд. Речь идёт о джаз-ансамбле «Аллегро», созданном в 1978 году выпускником Саратовской консерватории пианистом Николаем Левиновским. До этого он служил аранжировщиком в оркестре Эдди Рознера. Лучший ансамбль – значит, и музыканты должны быть лучшими. Так оно и было. Саксофонисты Владимир Коновальцев, позже – Александр Закарян, Сергей Гурбелошвили, Игорь Бутман; барабанщики – вначале потрясающий Виктор Епанешников, затем Алексей Гагарин, Станислав Коростелёв, Евгений Губерман; трубач Александр Фишер и великолепный, неподражаемый тромбонист Вячеслав Назаров; перкуссионист Юрий Генбачев. Все эти музыканты заслуживают поименного перечисления, они – звёзды.
     За годы существования «Аллегро» объездил всю страну и, несмотря на сложность исполняемых композиций, пользовался огромным успехом. Даже случайно попавшие на концерт люди оставались под впечатлением, понимая, что слушают замечательную музыку.
Не буду проводить музыковедческий анализ творчества Левиновского и его соратников. Предлагаю послушать на выбор любую композицию из пяти альбомов, выпущенных в советское время: «Контрасты» (1980), «В этом мире» (1981), «Золотая середина» (1984), «Простое и сложное» (1985) и «Сфинкс» (1986). Последний альбом издан в США. В 1988 году ансамбль распался, а в 1990 Левиновский уехал в Нью-Йорк. Навсегда. С ним (или по отдельности, точно не знаю) – Сергей Гурбелошвили и Виктор Двоскин.
Отдельно о Двоскине. Лучшего контрабасиста, на мой взгляд, в СССР не было. Уехал в США он поздновато. Если бы он поступил так раньше, тогда, когда на это решился чех Мирослав Витоуш, игравший потом с Чиком Кориа и другими суперзвёздами, было бы правильней. Слушая записи с участием Двоскина, ловлю себя на мысли, что он ничем не хуже любого басиста той поры на мировом уровне.
    А что Левиновский? Возглавляет «Nick Levinovsky Orchestra» из 17 американцев. Женат на левице Кэти Дженкинс. Счастлив ли Ник? Не знаю, возможно, да. Но лучшего ансамбля, чем «Аллегро», у него уже не будет.
     Один филармонический коллектив хочется отметить особо. Очень уж он нетипичен для тех времён. Это ансамбль «Арсенал», лидер которого стал своеобразной «белой вороной» советского джаза. Джазовые снобы могут поморщиться: какой это, извините, джаз – это рок. Рок-музыканты, в свою очередь, тоже могут выразить претензии: «Козлов? Да это не наш, пристроился к движению в начале 70-х, а сам типичный джазмен».
    Впрочем, и те, и другие по-своему правы, если исходить из чистоты жанра. Ни к джазовому, ни к роковому «мэйнстриму» «Арсенал» отношения не имел, поскольку Козлов избрал самый сложный путь, именуемый сплавом – fusion. Путь, по которому на Западе двинулись Джон Маклафлин (Mahavishnu Orchestra), Джо Завинул (Weather Report), Чик Кориа (Return To Forever), ранний Хэрби Хэнкок и прочие, весьма немногие, мастера джаза. Путь этот «Арсенал» прошел достойно, причем в том или ином формате «Арсенал» существует и поныне, то есть хэппенинг продолжается. Надеюсь, что здоровье не подведёт и Алексей Семёнович побьет рекорд Олега Лундстрема, вписав «Арсенал» в книгу рекордов Гиннеса.
      Рассказать об «Арсенале» лучше, чем сам Козлов, невозможно. Ещё раз рекомендую: прочтите его книгу. Не пожалеете. Со своей стороны замечу, что во все свои визиты в Киев «Арсенал» удивлял зрителей: ожидаешь чего-то знакомого, предвкушаешь, а получаешь абсолютно новое. С одной стороны, Козлов и его партнёры, что называется, «держали руку на пульсе» и были «модным» ансамблем (ждёшь, например, ориенталистичную музыку в стиле Мahavishnu Оrchestra, а на сцене – брейк-данс). С другой стороны, на всём этом лежала печать незаурядной творческой личности лидера коллектива, поэтому «почерк» «Арсенала» узнаваем, а саунд – уникален. Этакая джаз-роковая «соборность»: со всеми лучшими в мире вместе, но при этом сами по себе.
    В советский период «Арсенал» работал в Калининградской филармонии, выпустил, кажется, шесть альбомов. По тем временам выдающийся результат. Послушайте, есть из чего выбирать.
      Продолжая тему филармонического джаза, необходимо отметить еще один тип гастролёра – одиночку. Я о Леониде Чижике, наиболее ярком представителе данной «породы» музыкантов. Не всегда пианист Чижик был «одиноким роялем» советского джаза: играл у Германа Лукьянова, даже в оркестре «позднего» Утёсова, в 70-е годы возглавлял классические джазовые трио – фортепиано, контрабас и барабаны. Но с 1978 года – один, «савсэм адын». Причем сознательно. Не знаю, как в других городах, но в Киеве его ждали, зал (как правило, Дом офицеров) был полон. В связи с этим с болью констатирую: ушли златые денёчки, сейчас все иначе. (Побывал недавно на концерте выдающихся музыкантов с мировым именем – пианиста Даниила Крамера и гитариста Романа Мирошниченко в том же Доме офицеров – и четверти зала не набралось).
        Рассказывать о Чижике бессмысленно, лучше послушайте композиции из его альбома «Реминисценции» (1978 год). В нем наиболее ярко раскрыто творческое кредо замечательного пианиста и прирожденного импровизатора. В 1991 году Чижик осознал, что той страны, по необъятным просторам которой он гастролировал, уже нет, и эмигрировал в Германию, где был принят весьма благожелательно: вначале преподавал в Мюнхене, в настоящее время – профессор Высшей школы музыки в Веймаре. Выступает на европейских джаз-фестивалях, сотрудничает со скрипачом Гидоном Кремером (ансамбль «Камерата Балтика»). Наиболее интересным плодом данного сотрудничества является альбом «Кремерланд» (2005 год).
     Самым уникальным филармоническим джазовым ансамблем в СССР был, безусловно, ГТЧ. Уникальным в том смысле, что он исполнял ничем не ограниченный, безудержный джаз-авангард. И при этом являлся штатным творческим коллективом Литовской государственной филармонии. До сих пор ума не приложу – как такое могло быть? Но было. Удивляет то, что в ГТЧ не играл ни один этнический литовец, в противном случае такое «безобразие» имело бы объяснение: мол, получите, москвичи, мы, литовцы, круче.
     Прежде чем рассказывать о ГТЧ, давайте объяснимся по поводу определения «джаз-авангард». На самом деле правильным терминологически будет обозначение «free jazz». Именно так называется музыкальное течение, изобретенное Орнеттом Колменом и Сесилом Тейлором в 60-е годы в США. Авангардом же обычно называют современное течение в академической музыке – Шёнберг, Штокгаузен и плеяда их последователей. В СССР уже тогда сформировался свой симфонический авангард – Денисов, Губайдулина, отдельные произведения Родиона Щедрина, музыка Шнитке и так далее. К авангарду относилось и раннее творчество замечательного киевского композитора, с которым автор данной публикации и автор блога проживали в одном доме на Русановке – Валентин Сильвестров.
В. Сильвестров
Надо признать, что ГТЧ не были пионерами джаз-авангарда (или free jazz, как кому больше нравится) в СССР. Первым на это решился композитор Евгений Геворгян – непременный участник всех джазовых фестивалей до 1967 года включительно. Потом почему-то резко образумился и стал писать музыку для кино (наиболее интересный пример – телефильм «Место встречи изменить нельзя»). Больше на джазовой арене не возникал. А жаль.
     В 1970 году в городе Архангельске появляется ансамбль саксофониста Владимира Резицкого, который так до сих пор и называется – «Архангельск». Правда, нынешняя группа «Архангельск» после ухода из жизни своего лідера фри-джаз не играет (так, вполне приличный мэйнстрим), но мне нравится их солистка – Ада Мартынова. В те годы «Архангельск» буквально «порвал» джазовое сообщество, начав играть поразительно органичный сплав фри-джаза и фольклора русских поморов. С Резицким сотрудничал универсальный барабанщик, игравший практически на всех видах ударных инструментов – Владимир Тарасов. В 1971 году Тарасов переезжает в Вильнюс, где вместе с давними друзьями и коллегами – Вячеславом Ганелиным и Владимиром Чекасиным – создается новый коллектив.
    Так возникает трио ГТЧ – Ганелин, Тарасов, Чекасин. Именно ГТЧ соединило free jazz и отечественный академический авангард. Музыканты с блестящим музыкальным образованием и свободным художественным мышлением сотворили нечто особенное, мало напоминающее американский free jazz, а являющееся абсолютно оригинальной новаторской музыкой. Попробуйте послушать их, хотя предупреждаю: такое с ходу не воспринимается, надо настроиться и попытаться ощутить именно то, что хотят высказать музыканты. Дискография у ГТЧ для «совка» немаленькая – «Con Anima» (1976), «Concerto Grosso» (1980), «Poi Segua» (1982), «Non Troppo» (1982), «Ancora da Capo» (1982), «Semplice» (1984), «Con Afferto» (1985). В 1986 году трио распадается, а в 1987 Вячеслав Ганелин эмигрирует в Израиль, где становится членом союза композиторов, преподает в Иерусалимской Академии музыки, является художественным руководителем джазового фестиваля и так далее. В общем, уважаемый человек, что и не удивительно: еще в СССР написал музыку к 60 кинофильмам, 30 спектаклям и 6 мюзиклам.
В. Чекасин
      Отдельно о Владимире Чекасине. Аналога этому явлению природы (почему-то хочется написать именно так) ни в советском, ни в мировом джазе нет. Слава Богу, жив и здоров, не эмигрировал. Кроме ГТЧ, записал еще 60 альбомов абсолютно разной музыки (в том числе и музыку к кинофильму «Такси-блюз», где образ главного героя, исполняемого Петром Мамоновым, «списан» с Чекасина). Воспринимается, прежде всего, как джаз-авангардист, но это далеко полная характеристика Чекасина. Ему подвластны все жанры музыки (хотя чем свободнее, тем лучше). Равной, по моему мнению, фигурой в советском искусстве является разве что неподражаемый Сергей Курёхин с его «Поп-механикой» (кстати, они сотрудничали).
      Бытует широко распространенное мнение, что авангард (додекафонию в симфонической музыке или фри-джаз) сочиняют и исполняют те, кто «нормально» играть не умеет. Доля истины в этом есть. Но тех, кто действительно пытался «авангардить», не владея основами музыки или не освоив классический джаз либо bebop (hard-bop, cool и прочее), давно смыла волна забвения (впрочем, как и всякого жулика в любой из сфер  жизнедеятельности).                   
     Подлинные мастера фри-джаза – виртуозные исполнители в абсолютном большинстве стилей не только джазовой музыки. Просто им скучно следовать канону, в нём они как в тюремной камере – «век свободы не видать». А свободу они ценят превыше всего.
На самом деле авангардистов в советском джазе насчитывалось немного – слишком уж опасное это было занятие, ведь и в психушку можно загреметь (если компетентные органы заподозрят, что ты над советской властью прикалываешься) . «Чистый» фри-джаз музыканты исполняли на фестивалях, а в перерывах между ними сотрудничали с театральными сценаристами и режиссерами, делая синтетическое представление (перформанс).
Интересно, что советский джаз заканчивался так же, как и начинался – театрализацией. Исторический факт: в 1922 году поэт Валентин Парнах впервые показал публике то, что он искренне считал джазом. На самом деле показанное являлось тем, что сегодня именуется перформансом. Относительно музыки, то очень сомневаюсь в том, что Парнах исполнял подлинный (на то время - новоорлеанский) джаз. Приехал то он не из Чикаго или Сент-Луиса, а из Парижа (в общем, как в анекдоте – ему Рабинович напел). Тем не менее, данное событие является официальной датой рождения советского джаза.
       В 1995 году трубач Андрей Соловьев объединил джазовых неформалов в «Оркестр московских композиторов». Сколько он просуществовал – не знаю. Знаю только, что в советское время начинали свою деятельность мастера этого стиля, успешно выступающие и поныне – Андрей Кондаков, Сергей Летов, Вячеслав Гайворонский. Особо хочу отметить валторниста Аркадия Шилклопера, который впервые «засветился» на фестивале в Донецке еще в те годы, когда джаз именовался советским. Сегодня это выдающийся исполнитель с мировой известностью, участник самых престижных фестивалей джаза.
Вспоминая 80-е годы, должен отметить падение интереса «худсоветов» к джазу. Наступило золотое время – советской власти стало не до джаза. Собственно, и не до рок-музыки тоже, поскольку близился закономерный крах режима, вызванный более глубокими, чем западная «буржуазная» музыка, причинами. Контроль ослаб настолько, что музыканты могли позволить себе играть любые джазовые стандарты, вокалисты – петь на английском, а организаторы – приглашать на фестивали кого угодно, была бы валюта и желание мировых звёзд посетить Москву (Питер, Таллинн, Киев и так далее). Выпускать стали тоже без особых препон: где только не побывали наши музыканты! Правда, это были фестивали не высшей пробы, в основном в странах соцлагеря и развивающихся странах, но всё-таки глухая «заслонка» приоткрылась.
        Больше всего меня поразил Московский фестиваль 1987 года. Не фактом присутствия на сцене представителей «высшей лиги» американского джаза (Фредди Хаббарда, например). В конце концов, и Дюка «живьём» лицезрел в 1971 году. Другое: со своим ансамблем на фестивале выступил трубач Валерий Пономарёв. Кто такой Пономарёв? По устоявшейся кагэбэшной терминологии – предатель Родины, невозращенец, эмигрант. Пономарёв, как тогда говорили, «свалив за бугор», сделал головокружительную для джазмена карьеру – был принят в группу «Jazz Messengers» легендарного барабанщика Арта Блэйки, сменив не кого-либо, а Клиффорда Брауна и Ли Моргана. И вот предатель Родины – на сцене Московского фестиваля, а не в наручниках. Да, «щось здохло» в Датском королевстве…
      Отсутствие навязчивого «сервиса» худсоветов привело к появлению интересных студийных работ джазменов советского периода. На мой вкус, наиболее впечатляющими были выпущенные «Мелодией» альбомы музыканта госоркестра кинематографии – пианиста Игоря Назарука. Назывались они «И пробудился лес» и «Коляда». Особенно «Коляда»: это яркий пример органичного фолк-джаза, той самой что ни на есть живой «воды», а не гремучего газа, о которых я уже упоминал.
     Изумляет мастерство неувядаемого саксофониста Алексея Зубова. В «Коляде» он открылся с неожиданной стороны – как мощный, не знающий технических ограничений мыслитель, точно и широко раскрывающий замысел автора композиции. Впрочем, с интеллектом у Зубова проблем не возникало никогда – как-никак выпускник физфака МГУ… Хороши и его партнеры – сам Назарук, контрабасист Исплатовский, барабанщик Чернышов. В записи принимал участие молодой бас-гитарист Аркадий Укупник, в те годы – вполне приличный музыкант, «попсовая» клоунада которого была ещё впереди. (Впрочем, он не единственный, чью биографию «подправил» распад СССР).
    В конце 80-х вышло немало виниловых дисков мастеров советского джаза. Все спешили, используя малейшую возможность реализовать накопленное, зафиксироваться в истории уходящей эпохи. В воздухе витало предчувствие конца и… начала чего-то нового, вот только чего – непонятно было. У меня нет намерения (да и возможности) приводить подробную дискографию. И без того превысил лимиты допустимого для публикации в сети.
Итак, неожиданно грянула свобода. Свободой джазмены воспользовались по-разному. Кто обрадовался, а кто и растерялся. Оркестр Лундстрема торжествующе прокатился по стране с программой американско-голландской певицы Деборы Браун. Однако, как говорится, хороша ложка к обеду. В 50-е или 60-е годы это была бы сенсация типа московского выступления «Boney M» в разгар моды на диско-музыку (помните «знаменательное» событие?). Сейчас же… Ну, Дебора, ну похожа на Эллу, ну и ладно. Не до того, страна по швам трещит.
Советский джаз заканчивал свою бурную, но, увы, короткую историю не в лучшие для жанра времена. В 80-е годы в США о джазе почти забыли, наступила так называемая «джазовая зима» - музыкантов много, уровень фантастически высок, а работы нет. Пипл «балдел» (и продолжает балдеть) совсем от другой музыки.
        Американские джазмены спасаются от безработицы, гастролируя в Европе, Японии, Индии, да где угодно (что они делают до сих пор). Россия? Да ради Бога, если эти русские разлюбили балалайку и хотят слушать нас – не вопрос. Хоть каждый день. Вот и приезжают звёзды джаза с завидной регулярностью (в том числе и в Киев).
    А что же наши советские исполнители? После распада СССР судьба каждого сложилась по-разному. Формально возникли российский, украинский и прочий джаз, но только формально: джаз – музыка без границ. Но это уже другая история, о временах нынешних, постсоветских. Как по мне, о последнем двадцатилетии надо говорить либо хорошо, либо ничего (хорошего). А я пока не готов ни так, ни эдак.
     Помните шахматную королеву из «Алисы в Зазеркалье»: а мораль здесь какова ? Какие выводы из сказанного следуют? Хорошо, будут вам выводы.
• Советский джаз возник между наковальней американского прототипа и молотом худсоветов (правильнее, наверное, будет – серпом и молотом). Поэтому развивалось всё диалектически – как борьба и единство противоположностей. Результат налицо.
• Становление жанра (если признать, что был такой жанр) как целостного явления музыкального искусства завершилось во второй половине 80-х годов, когда советские исполнители и творческие коллективы сформировали свой, во многом непохожий на прототип стиль.
• Основой советского стиля (типа, вида, варианта – называйте как угодно) джаза был фольклор народов, населявших СССР. Можно предполагать, что в дальнейшем данная музыка всё более отдалялась бы от прототипа.
• Распад СССР прервал процесс формирования советского джаза, что повлекло за собой возврат к музыкальным формам, характерным для прототипа на текущей фазе его развития. В 90-е годы джазмены бывших советских республик оказались неконкурентоспособны по отношению к текущему уровню мирового джаза. Два последующих десятилетия ушло на преодоление данного разрыва и вхождение музыкантов из бывшего СССР в джазовый establishment хотя бы на уровне представителей “глухой” периферии.
    Собственно говоря, на этом можно и завершить нашу историю. Знаю, что многое упустил, в чем-то был необъективен. Знатоки наверняка раскритикуют, задавая вполне обоснованные вопросы типа «а почему ты считаешь, что…», «а почему ты не сказал о том и о сём…». Да, считаю. Да, не сказал, ибо старался передать своё ощущение, своё понимание советского джаза, в силу чего отдельные персоны и события, с ними связанные, мне представлялись менее важными в процессе формирования уникального культурного явления, именуемого «советский джаз», чем описанные мною. И ещё. Я не генерал, а рядовой армии джазовых музыкантов ( сайдмен, как называют таких в США). Немного побыл джазовым функционером ( я упоминал о Киевском джаз-клубе, где «дослужился до эполет» вице-президента и даже и.о. президента), но знаю всё равно мало. Кто жаждет подробностей – отсылаю к трудам генералов, а именно Алексея Баташова, Владимира Фейертага, Аркадия Петрова и прочих маститых джазовых критиков.
      Последнее. Я намеренно избегал подробностей, связанных с украинским, точнее – киевским джазом (например, с фестивалями «Голосеево»). Об этом в отдельной публикации.
Засим разрешите откланяться.
Анатолий Головко (автор)

Немає коментарів:

Дописати коментар